Посмотрела скаловские "Сказки" с огромным удовольствием, хотя обычно меня эта опера несколько утомляет. Но здесь, в этом спектакле, всё настолько блестяще задумано, спето и сыграно, что три часа пролетают почти незаметно. Музыка, визуальный ряд, пение и в большой степени пластика всех персонажей создают единое целое. Эта постановка гораздо глубже раскрывает суть оперы, чем ковентгарденская 1980 года, которую - единственную - я видела до того. Ковентгарденскую картинку к музыке я после этих "Сказок" засуну на дальнюю полку и больше не достану.
Шикофф, видимо, очень комфортно чувствует себя в роли Гофмана, потому что он здесь был на пять баллов во всех отношениях, и вокально, и игрой. Мне не очень близок Гофман как персонаж, поэтому подробно о нём не буду, ладно? Скажу только, что всё, что
Роман говорил раньше о стадиях взросления Гофмана, о его трёх любовях, единым воплощением которых является Стелла - здесь всё именно так. В прологе Гофман - усталый человек с истерзанной душой, в акте "Олимпия" - совсем мальчишка, в "Антонии" - уже самостоятельный и уверенный молодой человек, а в "Джульетте" - зрелый мужчина, переживший много боли и разочарований. И каждая его возлюбленная соответствует его возрасту. Олимпия, какой Гофман видит её сквозь волшебные очки - кокетливая девчонка, Антония - искренняя, нежная и любящая девушка, Джульетта - опытная куртизанка, не слишком умная, но практичная и цепкая.
Рэми в роли Линдорфа и всех его отражений просто великолепен. Впервые его увидев, впадаешь в недоумение: чем же этому Линдорфу насолил Гофман? У г-на советника есть всё, чего только можно пожелать в этой жизни - богатство, власть, неотразимая внешность.
Мужик, чего тебе ещё надо?! 
Он горд, сдержан и абсолютно уверен в себе... вот только Гофман раздражает его ужасно. Чем же его так бесит нищий, наполовину спившийся поэт, которого он, по идее, и замечать-то со своих высот не должен? У меня только одно объяснение: Линдорф ощущает в Гофмане ту силу, ту звезду, которая отличает поэта и гения от всех прочих смертных. Это выше и ценнее всех земных благ, этого не купишь ни за какие деньги, оно просто существует и горит неугасимым светом, к которому тянется даже Линдорф... и от этого впадает в бешенство, потому что знает, что ему этот свет никогда не получить. А раз что-то не может быть его - хорошо бы это уничтожить... Впрочем, Линдорф никогда не позволяет злости взять верх над собой. Он невозмутим, как скала, и когда Гофман насмешливо танцует вокруг него, стараясь вывести его из себя, Линдорф не реагирует ни единым мускулом. И одним взглядом останавливает занесённую было руку поэта.
Хитрый, комичный жулик Коппелиус, схожий с телевизионными шарлатанами вроде Кашпировского, удивителен после такого Линдорфа. Рэми полностью меняет мимику и пластику движений (она вообще является здесь очень важным инструментом, у всех), и контраст изумляет. Коппелиус - он поначалу
мелкий. Никогда бы не подумала, что Рэми умеет таким быть. Смешным - да, но мелким... А когда чудо-оптик понимает, что его обманули, мы видим третье преображение. Когда Рэми взревел: "Надуть? Меня?! Я кого-нибудь убью..."... Буга-га, здравствуй, Мефистофель, я узнала тебя в лицо!
Но, на самом деле, впечатляет. Демонически и стра-ашно...
Часть "Антония" произвела на меня самое глубокое впечатление из трёх. Антония - просто ангел, нежная, тёплая,
настоящая, искренне любящая. У неё на столике стоит портрет Гофмана, и она в какой-то момент нежно прижимает его к груди. И в ней горит тот же свет, что и в Гофмане, поэтому доктору Мираклю пришлось приложить все свои силы, чтобы этот свет одолеть. Руки в алых перчатках, словно окровавленные,
могучие спецэффекты вызванный на помощь призрак матери, громоподобные гипнотические увещевания, слышные даже сквозь совместное пение двух сопран... Ох, утомился, наверное, сатанинский доктор. Антония была ему самым сильным противником, и этой победой он доволен больше всех. В какой-то момент мне показалось, что он стремится добить Антонию уже не столько из-за Гофмана, сколько из-за неё самой. Ведь она тоже - носительница этого ненавистного и притягательного для него света, с которым он так одержимо борется.
"Джульетта" - уже финал, почти конец. Гофман уже изрядно истерзан всем, что ему пришлось пережить, и от Даппертутто не требуется много усилий, он только дёргает за ниточки. Куртизанка Джульетта явно неплохо знакома с Даппертутто, и он знает, как заручиться её помощью. (Арию "Scintille, diamant" Рэми спел сногсшибательно, я аж зааплодировала, сидя дома на стуле.
) Право, не знаю, чем привлекла Гофмана такая циничная особа, как Джульетта, но любовь зла, действительно.
Почему в эпилоге Стелла проходит мимо Гофмана, как мимо пустого места, мне не совсем понятно. Ну ладно бы она на него посмотрела, увидела, во что он превратился и, разочаровавшись, ушла. Но она даже не смотрит в его сторону и уверенно идёт прямо к Линдорфу.
Ещё одно сокровище этой постановки - образ Музы/Никлауса. Честно говоря, не знаю, можно ли воплотить Музу удачнее, чем это сделала Сюзанн Менцер. Её Муза - Женщина с большой буквы, любящая и преданная, верная подруга и утешительница. Даже в облике Никлауса Муза всё равно остаётся женщиной, это очень заметно. Муза ревнует Гофмана к другим женщинам, но неизменно остаётся рядом, что бы ни случилось - ведь она его любит. Когда Никлаус поёт романс "L'amour vainqueur", лучшую свою арию - это Муза поёт о своей любви и протягивает к Гофману руки. Только в Музе Гофман находит поддержку и опору, и в конце концов её любовь остаётся для него единственным, что постоянно в этом мире. Финал постановки очень эффектен: Гофман в объятиях Музы - и торжествующий яркий-яркий свет, тот самый свет, который так и не сумел одолеть дьявол-Линдорф.
Касаемо других исполнителей и пения: мне все понравились. А пели превосходно, особенно Рэми, Дессэй в роли Олимпии и Галлардо-Домас в роли Антонии. Рэми вворачивал колоратуры, где это было можно, и вообще пел так, что у меня эпитетов не хватит, чтобы описать меру моего восхищения.
Дессэй чуть не снесла спутники с орбиты своими верхами (совершенно ненапряжными притом, как будто ей это так, тьфу) и очень понравилась мне как собственно Олимпия. На мой взгляд, это удачная находка: Гофман надевает очки - и Олимпия превращается в живую девочку. Снимает - и у неё опять пустые глаза и механические движения. У Дессэй здорово получается моментальное преображение из живого человека обратно в куклу. Ну, а про Антонию я уже упомянула, только она ещё и пела на том же уровне, что и играла.
В качестве заключения: если у меня когда-нибудь попросят по-настоящему хорошие "Сказки Гофмана" - я без колебаний посоветую эти.
С другой стороны, когда такой Линдорф всё-таки завидует Гофману - это сильно...
