Копирую сюда по просьбе Эмилии 
Впечатления от "Тангейзера" в ROH 15 июня.
(Прошу прощения, что получилось так длинно.)
Tannhauser: Peter Seiffert
Wolfram von Eschenbach: Christian Gerhaher
Hermann, Landgrave of Thuringia: Stephen Milling
Elisabeth, the Landgrave's niece: Emma Bell
Venus: Sophie Koch
Walther von der Vogelweide: Ed Lyon
Heinrich der Schreiber: Samuel Sakker
Biterolf: Michael Kraus
Reinmar von Zweter: Jeremy White
Shepherd boy: Duncan Tarboton
Elisabeth's attendents: Kiera Lyness, Deborah Peake-Jones, Louise Armit, Kate McCarney
The Chorus of the Royal Opera House. The Orchestra of the Royal Opera House. Conductor: Hartmut Haenchen
Место у меня было на первом балконе, Дирижера было трудно разглядеть сверху, и оркестр не видно, когда сидишь. Потому я просто медитировала, глядя на потолок и занавес. Увертюра - это был прекрасный момент. Звуки заполнили зал и концентрировались под куполом... Пусть я далеко не всего Вагнера понимаю и принимаю, но "Тангейзера" чем дальше, тем больше люблю, и этот спектакль еще намного усилил любовь . Тема пилигримов в увертюре (и везде) - это красота, и пафосно, и душевно, и сдержанно. Дирижера Хэнхена многие критиковали, но я не знаток, мне понравилось прямо до восторга. И звук оркестра (духовые какие мощные!), и темпы, и содержательность, и хоры, и общая атмосфера всей музыки. Записей "Тангейзера" я слушала много, но вживую в театре - это что-то необыкновенное. Ели считать очень-очень давнего тоже "Тангейзера" в Латвийской опере (80-е годы), это только второй раз, когда слушаю Вагнера в театре.
За занавесом оказывается тот же занавес ROH, сам Тангейзер вначале сидит на стуле на авансцене, потом на его месте оказываются по очереди артисты балета, сам балет поставлен весьма зрелищно, однако для меня он имел мало общего с гротом Венеры. По диагонали сцены - длинный белый стол, на нем виртуозно кувыркались балерины и танцовщики, вроде как оргия чувственности, но все достаточно отчужденно, хотя блестяще и эффектно. В завершение появилась Венера и тоже чуть-чуть скатилась по столу). Софи Кош стройная, в черном блестящем платье, у нее хорошо получилось. Томная, обворожительная, знающая силу своих чар. Пела она красиво, выразительно - но в целом нельзя сказать, чтобы выделялась среди солистов, поскольку были еще Зайферт и Герхаэр).
Зайферт пел просто превосходно на мой слух! Если, судя по отзывам, он и был не в форме в первых спектаклях серии, то сейчас просто не к чему было придраться (может, иногда на форте немного чрезмерное вибрато, но это казалось мелочью). Голос и мощный, и необыкновенно выразительный! Уже в диалоге с Венерой захватил по-настоящему. И по ходу спектакля он пел все лучше и эмоционально все сильнее воздействовал, и особенно в "Римском" рассказе. Очень сильное впечатление произвел.
После грота Венеры, который выглядит, как театр, Тангейзер попадает в темный и пустой мир с одним зеленым деревцем. Мальчик-пастух пел немножко фальшиво. Принес белую розу, которую потом еще обыгрывали, но не очень понятно.
Ландграф и рыцари - партизаны в лохмотьях и с автоматами. Вольфрам без оружия, конечно). Герхаэр сразу оказался с краю слева, и притягивал взгляд, как всегда, хоть незаметный, скромный, застенчивый, голову в плечи втягивает, руки в карманы прячет. Каждую его фразу ждешь). Сразу стало понятно, что у Вольфрама внутренняя борьба, конфликт, и психологические глубины. Сразу хочется узнать, какие, что он чувствует и что будет дальше. Хотя в целом же сюжет известен, но с Герхаэром получается, что известно не все.
Так получается, что я очень много слушаю его записи, все, что можно найти), и арии Вольфрама очень часто слушаю (действительно, это как наркотик, Эмилия права),поэтому собственно пением он не так сильно поразил, как именно образом, игрой, тем, как он на сцене существует. В какой-то прежней рецензии было сказано "Gerhaher plays only Gerhaher", но по мне, этого уже абсолютно достаточно)). Он сам настолько глубокая и интересная личность, что этого достаточно для любого персонажа.
Интровертный и тонко чувствующий, Вольфрам в сомнениях и на распутье не меньше, чем Тангейзер. Возвращение Тангейзера его, возможно, даже пугает, он предчувствует опасность. И убеждает того остаться - с довольно нервными, резкими жестами. "Doch ach! als du uns stolz verlassen" (в тексте - Denn, ach! - но Doch ach звучит резче и убедительнее, Вольфрам хочет донести, что Тангейзер поступил жестоко, оставив Элизабет).
Тангейзер согласился вернуться, партизаны и ландграф обрадовались).
В самом конце 1 акта вышла Элизабет, радостная, и села на стул на авансцене. Потом свет погас, занавес закрылся. И 2-й акт начался с того же. Занавес открыл на сцене развалины театра... все в пыли, обломки валяются большие, обрамление сцены упавшее, как арка, через нее все входят потом. Нерадостная картина. Элизабет радуется, что это зал снова оживет, но что-то особой надежды не чувствуется... Эмма Белл пела очень хорошо, но ее игра меня не затрагивала, она казалась закрытой, замкнутой в себе. Пела о чувствах к Тангейзеру, но между ними как-то не было настоящей искры, контакта. И они стояли на расстоянии друг от друга, не приближались. Вольфрам, когда привел Тангейзера, в какой-то момент хотел уйти, но передумал. Задержался под аркой, поколебался, потом решительно вернулся и остался стоять в стороне, в тени (немножко мазохистская тенденция). И его body language очень выразителен - ежится, опускает голову, руками себя обхватывает в попытке максимально спрятать свою боль и отвергнутость, и очень сильные чувства к Элизабет. У Тангейзера нет таких чувств, он только надеется на их возрождение.
После дуэта Вольфрам Тангейзера быстро увел.
Ландграф пел очень приятно, авторитетно, с Элизабет был заботлив, все как нужно. Одет был во что-то вроде шубы или дубленки, от остальных партизан поэтому не сильно отличался. Это снижало эффект.
Хор звучал просто прекрасно, красиво, насыщенно - хотелось традиционного яркого, радостного шествия, но увы, народ выходил на развалины, одетый в обноски, забавно было, когда "вельможи" важно кланялись ландграфу, а выглядели, как бомжи/боевики/бандиты. Женщины в сером, в платках, не дамы, а крестьянки-служанки... Наверно, во всей постановке это для меня был самый разочаровывающий момент. Тут для меня музыка и картина совершенно разошлись. Для некоторого контраста, мейстерзингеры были в черных парадных костюмах). Чинно сидели на стульях слева. И еще женщины принесли с собой свечи, поставили на пол сразу много, это добавило торжественности.
Очень люблю монолог Вольфрама на турнире, и думаю, его никто не поет лучше, чем Герхаэр. Это поэтический взлет, рассказ о возвышенной любви, голос певца звучит плавно, мягко, негромко - это не выступление для публики, а признание, будто даже немного вынужденное.
Und nimmer möcht ich diesen Bronnen trüben,
berühren nicht den Quell mit frevlem Mut - волшебная плавная кульминация оркестра и голоса, кажется, будто вдруг разливается какое-то сказочное сияние! (Это у меня такие визуальные ассоциации).
После этого Вольфрам сам несколько растерян, не сразу возвращается в реальность, как показалось. Но он очень внимательно слушает Тангейзера, и рассказ того о совсем другой любви на Вольфрама сильно действует. Словно он уже до этого спрашивал себя, достаточно ли вот такой его чистой и возвышенной любви, есть ли другая, еще сильнее - и которая должна победить? Герхаэр какими-то минимальными жестами, чем-то вроде
умудрился это донести.
Тангейзер же все больше восхваляет страсть и наслаждение, в запале хочет переспорить соперников (Вальтер и Битерольф были очень хороши, пели отлично, Битерольф для пущей убедительности с саблей в руке
). Он уже теряет чувство меры, вызывает гнев окружающих. Элизабет не реагирует, сидит неподвижно. До того Вольфрам помогал Тангейзеру самоотверженно и сознательно, но сейчас, поняв, что тот "сошел с пути" - пробует один раз все-таки обратить внимание Элизабет на себя... и обращается к ней снова, уже явно к ней, за себя. А она - отворачивается.
Еще страшнее, когда Тангейзер называет Венусберг и богиню любви. Элизабет теряет сознание, женщины ее поддерживают. Вольфрам стоит, закрыв лицо руками - для него это крах вообще всего. На свое счастье он надеялся лишь один миг, но счастье Элизабет было намного важнее, и оно рухнуло.
Элизабет уже уводили под руки, но услышав, что Тангейзера хотят убить, она собрала силы и вернулась. И поразила всех своим благородством, высотой духа... поразила и Тангейзера, он осознал, что совершил преступление... его отправили в Рим... Финальный ансамбль был очень прочувствованный. Вольфрам, стоя на коленях, по одной потушил все свечи.
Второй акт сильное впечатление оставил... Но это ведь было еще не все).
Вступление к третьему акту звучало тоже великолепно, просто захватывающе и драматично.
На сей раз декорация соответствовала настроению - снова почти пустая сцена, развалин уже нет, только вырванное с корнем деревце, еще какое-то черное пятно на земле, и все покрыто снегом. Темно и тоскливо. Вольфрам блуждает в этих сумерках... его мысли только об Элизабет, о ее страданиях... Когда слышится хор пилигримов, вдруг оказывается, что черное пятно на земле - это была она. Она так ждет... Когда пилигримы уже все выходят на сцену и поют, а Тангейзер все не появляется, Элизабет начинает в отчаянии среди них бродить, искать, вглядываться - и Вольфрам следует за ней. Тангейзера нет, она падает без сил среди толпы, Вольфрам спешит к ней, приподнимает, старается поддержать, но видно, что и сам измучен переживаниями. Она встает и обращается к Деве Марии. После этой молитвы, когда Элизабет повернулась уходить, была как бы пауза и нечто внезапное. Они с Вольфрамом мгновение смотрели друг на друга... и вдруг такой чистый порыв... он подбежал к ней, как подлетел, мягко, раскрыв руки, обнял невероятно нежно, защищая... будто подарил себя всего, всю душу. Долгая пауза... И так же мягко, все понимая, разжал руки, отпустил, когда она осталась неподвижна и равнодушна...
Это был момент истины просто убийственной силы. У меня слезы потекли совершенно бесконтрольно (и кажется, до конца спектакля не останавливались). Вот бывает же иногда такое просветление, от которого очень больно, даже трудно выдержать, но в то же время это огромный взлет и счастье.
Самое странное, что Герхаэр сделал такое даже без пения...
Песня вечерней звезде была молитвой за Элизабет и глубоко печальным прощанием. Обычно тут просто наслаждаешься мелодией (слушая записи), но сейчас было сильное сопереживание.
Vom Herzen, das sie nie verriet,
grüß sie, wenn sie vorbei dir zieht - словами не скажешь, насколько трогательно.
Вольфрам стоял справа на авансцене, после песни снова закрыл лицо руками.
Возвращение Тангейзера - снова глубоко захватывающая драматическая сцена, Зайферт великолепный мастер, столько эмоций и в то же время чувство меры, и очень искренний образ - беспокойный "вечный искатель" непроторенных путей. Тангейзер - искатель, Вольфрам - хранитель, они как два полюса чего-то целого... Зацепила фраза Вольфрама "Я не был никогда тебе врагом, пока думал, что ты верен!"... и его нарастающее отчаяние, когда он видит, что Тангейзер готов снова упасть, бежать к Венере, снова предать Элизабет - неужели напрасна ее огромная жертва?
Потом появляется хор... нарастает свет, музыка все более наполняется жизнью... Под конец сухое упавшее дерево уносят, и мальчик сажает в землю совсем маленькое зеленое деревце - такой простой символизм, но добавляет эмоций еще больше, а их и так уже "выше крыши")... в итоге финал спектакля накрывает такой волной переживания, как вряд ли было у меня в театре за всю жизнь.
Сама поездка в Лондон получилась на сей раз утомительная, но ради такого впечатления ехать стоило безусловно.
Сообщение отредактировал Margo: 18 мая 2016 - 19:16
На самом деле он мне вполне понравился , и если бы не летаргия в первом акте , его исполнение было бы вне всяких нареканий. 34 года товарищу. Далеко пойдёт!
