Сообщений в теме: 1891

[Роман]

Как обычно - подрезали Ж э ла сертен флакон...

[Роман]

Досмотрел это безобразие. Джульетта - вообще немыслимая мешанина: в основном по Эзеру, с большинством "русалочьих" вставок, но без арий самой Джульетты - что по Эзеру, что по Кею. При этом уполовинены вакхическая песнь и дуэт, зато есть подложный септет. Переход к эпилогу - под кусок увертюры к Русалкам. В самом эпилоге нет речитатива перед последним куплетом Кляйнзака, но сам куплет есть. Перед апофеозом есть ариозо Музы.
Режиссер - просто ПИИИИИИИИИ, других слов нет! У Джульетты Шлемиль сперва бегал голым, потом на него нацепили женское платье. Сама Джульетта даже слегка одета, а вот ее многочисленные коллеги -
Но при этом видно, что режиссер не дурак, что-то понимает. Было бы у него хоть какое-то чувство приличия - мог бы неплохую постановку сделать. Что понравилось. Понравилось, что все героини ходят в одинаковых париках и одинаковом гриме, что подчеркивает их единство. Понравилось, как в конце Гофман кинулся к Джульетте, а наткнулся на Линдорфа, который сунул ему в руки... куклу Олимпию. Круг замкнулся! Правда, перед этим Гофман очень жестоко и некрасиво убивал ножичком Шлемиля - испуганного, безоружного, да еще и наряженного в платье. Но что-то подобное уже было у МакВикара...
Вокально - в целом приличный уровень, но без откровений. Пожалуй, совсем не понравился только Линдорф - харизьмы для такой партии не хватает, да и вокально не без проблем. Зато понравился живой ворон у него на руке, с которым он пел песенку Турне, турне, мируар.
Качество картинки - отличное, а вот со звуком были какие-то мелкие неполадки на первом диске, на втором все прошло.

[Winnie Pooh]

Как обычно - подрезали Жэ

[Гайдамак]

Качество картинки - отличное, а вот со звуком были какие-то мелкие неполадки на первом диске, на втором все прошло.

Я три повтора записывал - звук в 1-2 актах везде такой, где чуть лучше, где чуть хуже.

[Роман]

Ничего, переживем!
Сомневаюсь, что такую постановку захочется пересматривать часто, особенно при наличии альтернативы!

[Поросёнок]

Как обычно - подрезали флакон...

Неее, флакон нам нужен полный1

подрезали Жэ

Не прикидывайся аффцой, как будто ты не знаешь, откуда берется окорок

[дилетант]

Предупреждение о том, что действие ЛИОНСКИХ «Сказок Гофмана» происходит в дурдоме, я получила заранее. Но редакция Кея, Кент Нагано, Дессей, Ван Дам, - такие «аргументы» все-таки перевесили нежелание смотреть этот модерн. Хотя смотрела с опаской, многого не ждала и решила, что все равно ничего не пойму.

В спектакле действительно много неожиданностей. Но если «не зависать» на шокирующих штрихах постановки и противоречиях традиционному прочтению сюжета, а просто смотреть живой спектакль и не бояться верить своим глазам, то его повествовательная логика кажется совсем не замаскированной. Наоборот, постановщик был откровенен со зрителем, и к середине спектакля картинка того, что происходит на сцене, окончательно прояснилась.

Я не претендую на угадывание истинного замысла спектакля, но для меня в нем была логика, была своя история. Другое дело, насколько близко это было к надеждам постановщика...

О чем был этот спектакль. Излагаю исключительно свое вИдение.

Когда-то композитор Гофман и его жена – эффектная светская женщина, были счастливы. Гофман, во всяком случае, - точно, а она… А ее любовь просто оказалась НАВСЕГДА.

Но разум стал покидать Гофмана, вымыслы все больше теснили в его мозгу реальность, он часто не узнавал Стеллу, он стал опасен для себя и для окружающих. Спектакль начинается в тот момент, когда Гофман попадает в психлечебницу. Все действие, идущее без перерыва, происходит в этой больнице. Стелла не смогла оставить Гофмана, и конец оказался еще страшнее, чем можно было ожидать.

Конечно, здесь требуется знание каждого слова, чтобы оценить, насколько ловко постановщик накладывал на либретто свой замысел. Но в любом случае не так легко снова погрузиться в этот спектакль.

Мне интересно, какое впечатление произведет это действо на кого-то еще, но вряд ли я когда-либо увижу здесь в Никлаусе олицетворение творчества и мудрости.

Думаю, постановщик понимал, как много ждут любители Сказок от спектакля по Кею. Мне кажется, было бы правильным сначала «вылечить» эту многострадальную оперу, выдав версию, наиболее близкую к Оффенбаху и Барбье. И никакого эпатажа! Никаких сверхидей! Не дай бог! Тем более, ни в коем случае не продолжать уродовать авторский замысел. Но, увы... Постановщик на это смотрел иначе и решил выдвинуть на передний план еще одну шокирующую трактовку.

По вокалу и игре в спектакле.

Акт «Олимпия» поставлен прекрасно. «Картинка» была полностью завершенной. Обдумано было даже то, как светлеют лица самых «задепрессненных» пациентов при приближении Олимпии, которая просто излучала доброту. Даже психопат с мерзкими повадками и непонятной ориентацией (впоследствии певший куплеты Франца в «Джульетте» (!) ), не стал цеплять ее. А вот Линдорф при ее прикосновении испуганно-возмущенно вздрогнул, как будто она была для него чем-то грязным. Псих!

Дессей двигалась и пела просто замечательно. Такой Олимпией действительно можно было обмануться. Гофману не понадобились для этого даже очки Коппелиуса. Она была такая тоненькая, такая чистая, с огромными глазищами, беззащитная и… совершенно лишенная рассудка. Обыграны чудесные глаза Олимпии были «на полную катушку». Темп ее куплетов был взят очень медленный, что соответствовало начальной заторможенности ее героини, и пела она очень аккуратно. Ее сумасшедшие «верхушки», как всегда, потрясали зрителей. Причем, эти ноты никак не могли ограничить ее в самых разных движениях, даже не подходящих для пения. Даже если не смотреть весь кошмар, акт «Олимпия» посмотреть бы стОило в любом случае. Ради его постановки и ради Дессей в ней.

Ван Дам, по-моему, настолько давно вжился в роль Линдорфа, что сыграл бы его в любой трактовке, даже такой, как здесь, где Линдорф – просто псих, изощренно третирующий остальных пациентов. Спектакль сделан так, что мне было как-то трудно разделять воплощения Линдорфа. По-моему, весь спектакль действовал один сплошной Линдорф... Этакий "чокнутый" изобретательный гад.

Мне понравился Гофман (насколько мне может понравиться кто-то после Шикова и насколько может понравиться исполнитель в такой концепции этой роли). Мне понравилось, как он пел и как играл свою роль. И «Кляйнзак» у него получился необычный. Мягкий такой. Правда, я не услышала некоторых традиционных высоких нот в романсах, но не похоже, что дело было в недостатке голоса. Возможно, новая редакция… Это уже вопрос к знатокам. «Кляйнзака» в конце практически не было, если не считать невнятного бормотания сумасшедшего.

Певцу пришлось играть человека, который все больше и больше удаляется от нормального мира, да и в мирке обитателей больницы его тоже почти нет, потому что его внимание все время куда-то ускользает. Симпатичное, открытое лицо… А разум, - как у сумасшедшей Олимпии. Это сочетания было жутким.

Антония. Она тоже была очень хороша, особенно в вокальном плане. Представьте себе девушку на грани тяжелого нервного срыва от перенапряжения, излишней чувствительности или стресса. Хрупкую, тоненькую, как Олимпия. Погруженную в музыку и живущую только пением. Мне не показалось, что она была неизлечимой. Ей нужны были покой и любовь, а не придурок Линдорф с темными омутами его мозга. И тогда она не лежала бы на сцене мертвая, не нужная никому.

Джульетта с точки зрения пения мне не понравилась. В этом спектакле, мне кажется, при таких Олимпиях-Антониях, с Джульеттой качество исполнения должно было вообще идти только по нарастающей, а оно пошлО вниз и несколько разочаровало.

Я ничего не могу сказать о Никлаусе. Мне он настолько неприятен в этой трактовке, что петь его должна была бы только какая-нибудь меццо-богиня, чтобы вызвать мой восторг. Если же постановщик действительно хотел сделать из Никлауса то, что я увидела, тогда мне вообще не важно, как она пела. Ноты не перевирала - и ладно.

Это – краткий обзор впечатлений. Если все ясно, то более подробный разговор о спектакле можно не читать.



...Две темные личности в полной тишине выталкивают на темную сцену полубосого человека, сваливают апперкотом и пинают лежачего. Швырнув напоследок в него его же ботинок, «братья-акробаты» довольно хлопают друг друга ладонью о ладонь и сматываются. Тот, кто остается лежать, – Гофман. Это - начало. Без привычных и любимых аккордов увертюры. Музыка начинается с хора пивных духов.

И первой к Гофману подходит не Муза, а высокая темнокожая женщина в вечернем наряде. Волосы обриты наголо (гламурненько так). Красивое лицо. Прекрасная фигура. Вечерний макияж. Сверкающие серьги до плеч. Длинное белоснежное манто накинуто на блестящее платье. Далекая, загадочная светская львица, не понятно как появившаяся здесь. Она будет кружить поблизости от Гофмана всю постановку, потерянная, не умеющая покинуть его, не умеющая забыть. Как ни странно, это и есть Стелла.

Она не испугана видом лежащего Гофмана. Похоже, она не первый раз видит его в таком состоянии, когда он не узнает ее и не отделяет реальность от бредовых фантазий. Просто на этот раз случилось уже что-то «из ряда вон», и ее не было поблизости. Ей сообщили, - она примчалась. Не переодеваясь, не мешкая, немедленно. Она оглядывает голые стены. Потом, склонившись над Гофманом, озабоченно смотрит ему в лицо, нежно проводит рукой по лбу, ее манто укрывает его тело. В ее движениях сдержанность и благородство. Она давно приняла страшный удар судьбы, когда поняла, что Гофман теряет разум, и теперь уже не знает, что она может сделать. Но знает, что сделать она не сможет: ОНА НЕ СМОЖЕТ ОСТАВИТЬ ЕГО. Никогда.

Слева из-за кулис выныривает бойкое существо, окликает Гофмана и представляется его Музой. Увы, другой Музы у него не будет.

Муза весела и возбуждена. Ни озабоченности, ни сочувствия. Перед ее нагловатым приближением Стелла отступит, а Муза будет нагло тянуть к себе лежащего Гофмана за руку, пытаясь заставить его встать. Он не может подняться. Вот незадача! Она бросит его руку, весело перескочит через него и исчезнет. В этом движении – все отношение этого ПЕРСОНАЖА к Гофману, и дальше ничто этому противоречить не будет. А сейчас его яркий рот улыбается и становится недобрым, когда он поет о роковом выборе, который должен сделать Гофман между ним и Стеллой.

Переждав приступ радости жизни у этой Музы, Стелла кладет свою записку рядом с Гофманом, а ключ - ему в карман. И хотя она вынуждена оставить его здесь, его будут ждать ее записка и ее ключ, если только он очнется. Если только вспомнит... Ключ от ее любви, ее надежды лежит у него в кармане. По-моему, об отношении этой женщины к Гофману тоже сказано все.

Почему я об этом так подробно? Потому что с каждым ее движением, начиная с ее появления на сцене, на моих глазах старательно ломали стереотип Стеллы. Ее ключ становится сквозным антуражем постановки. Он побывает во множестве рук, но так и не попадет к Гофману.

Я увидела конец истории когда-то очень счастливых людей.

Как мало в этой постановке осталось от «Сказок Гофмана»! Гофман здесь никому ничего не рассказывает. Он просто заканчивает свою жизнь среди умалишенных, и в каждой красивой обитательнице этого сумасшедшего дома видит черты любимой им Стеллы. Ведь он ее очень любит, но ЧТО именно он подразумевает под этим именем, уже не ясно никому. Ни на одной из своих «романтических фантазий» он не может достаточно долго сосредоточить уходящее внимание. В своих романсах он не обращается зрительно ни к Олимпии, ни к Антонии, ни к Джульетте. Он поет как бы про себя, захваченный неким таинственным восторженным чувством. Я не знаю, каким предполагался его диагноз, но он действительно сумасшедший. Его внимание переключается быстро и безболезненно. Его чувства имеют сильно сглаженную амплитуду. Он быстро уходит «в себя». Хороший мальчик, но ненормальный отнюдь не в поэтическом значении этого слова.

Сколько раз он зовет Стеллу, но «не видит» ее, когда она сама стоИт рядом и обнимает его. Скажите, какая пропасть смогла бы более надежно разделить этих людей?

А Стелла так и не сменит свой вечерний наряд, как будто так и не дойдет до дома переодеться, а все время будет возвращаться с полпути, не в силах оставить Гофмана надолго. Она - среди этих странных и страшноватых людей, лишь бы рядом с Гофманом! Испуганная, ошеломленная их поведением, вынужденная терпеть их выходки, она будет возвращаться. Она будет стараться не злить, не раздражать умалишенных. Когда можно, - осторожно обходить их. Когда нельзя, – жаться к стене или делать несколько «деревянных» шагов в танце с Линдорфом. Однако ни разу, ни в одном ее поступке или движении ни терпение, ни разум не изменят ей.

Ей суждено «читать» умопомешательство в глазах Гофмана и сталкиваться с его ожившим воплощением - Никлаусом.

Вот теперь – о нем. Для меня он стал «черным гением» Гофмана. Это было его материализованное сумасшествие. Причем, не тихое, трогательное, а ерничающее, отвратительное, пытающееся грубо втащить Гофмана в свой мир лабиринта кривых зеркал, из которого уже никогда не найти выход. Никлаус не может скрыть злость на Стеллу, потому что она пытается вернуть Гофмана в нормальный мир. Но когда Стелла уходит, это чудовище может веселиться и, по-свойски переглянувшись с Линдорфом, довольно хлопнуть своими ладонями о его ладони. Гофман даже не пытается найти в нем какое-либо дружеское участие. Наоборот, его Никлаус часто раздражает, и он несколько раз досадливо отталкивает его. Не Никлаус попытается заслонить бесчувственного Гофмана от пинающей ноги Линдорфа. Нет. Стелла! Комментарии – излишни.

Как странно, но в этой постановке вернуть Гофмана к свету старалась именно Стелла. Своей любовью. Раньше в постановках рядом с Гофманом всегда был Никлаус. Всегда старался помочь и сберечь. И Гофман всегда считал его именно другом… От этого Никлауса осталось воспоминание как о неожиданно выскакивающем из табакерки черте, который потом снова прятался, не известно куда. Никакого творческого начала он собой не олицетворял. Он просто «добивал» Гофмана своими едкими высказываниями, чтобы погрузить все дальше во мрак безумия, в котором не может быть творчества. Для меня Никлаус здесь – отвратителен.

Я могу сто раз ошибиться, но образ Никлауса, который таким образом воспринят хоть одним зрителем, – это просто провал постановщика, желавшего сказать что-то другое! Ну, и успех в обратном случае, соответственно.

Кроме Стеллы, Гофмана окружают только обитатели лечебницы (Никлаус, похоже, - тоже из них). Никаких друзей-студентов в Прологе. Все короткие диалоги – с обитателями больницы.

Лечащий персонал я так и «не опознала». Возможно, для Гофмана наличие врачей уже не имеет значения или он просто не замечает никого из нормальных людей. Он оказывается в мире людей с помутненным рассудком: с тихо- и буйно-помешанными, с изощренными психами (Линдорф), третирующими остальных, с «шестерками», пребывающими в маниакальном возбуждении (Кошениль-Франц), со слабоумными, запертыми в мире собственных фантазий и сутками неподвижно пребывающими там (Олимпия). А еще, возможно, рядом с достаточно здоровыми обитателями лечебницы, от которых просто избавились родственники (Спаланцани-Креспель-Шлемиль).

Меня очень смутило легкое пальто Спаланцани, которое можно принять, с некоторой натяжкой, и за врачебный халат. Но не думаю, что это был врач. Его поведение, все-таки, не похоже на поведение врача психушки. Слишком зависим, слишком мягок той мягкостью, которая с такими людьми просто опасна. Наверное, он один из пациентов. Не сумасшедший… У этого персонажа, как и у женщины в строгом темно-синем костюме (в дальнейшем - Джульетты ), не видно каких-то отклонений в поведении. В них есть сочувствие. Эта женщина будет осторожно готовить девушку, вообразившую себя куклой, - Олимпию, к «выходу в свет». А потом пациенты поднимут испуганную до полусмерти Олимпию и снова «уложат ее в коробку», чтобы она не погибла. Сострадание и взаимопомощь, наверное… А что? Врачей не видно, Гофман – мало что соображает, а Линдорф с Никлаусом с удовольствием бросили бы Олимпию на полу, как настоящую куклу. Но здесь-то она – ЖИВОЙ человечек!

Преемственность образов Олимпия-Антония-Джульетта соблюдается точно: увозят Олимпию в ее «коробке», а Линдорф уже придерживает за плечо другую девушку, не позволяя ей, как другим, уйти со сцены. Потому что это - Антония. Антония с грубой деревянной куклой в руках.

Рядом с Гофманом в тяжелый момент начала «Антонии» снова стоИт Стелла. Она поднимает куклу, которую швыряет Линдорф, и осторожно обнимает Гофмана. Он опять не узнает ее. Звучит голос Антонии, и Стелла так и уходит, обреченно унося в руках куклу.

Платье Антонии – в точности, как у Олимпии, только не голубое, а белое. Когда она пела, мне вообще было трудно смотреть, что творится вокруг, настолько меня «держал» ее голос. Но сразу обратило на себя внимание то, что, как и Олимпию, ее очень заинтересовал листок с нотами, написанными Гофманом. Только Олимпия с этим листочком дурачилась, а Антония – вдохновенно запела, читая «с листа». Но и ее Гофман почти не интересовал. Они замечательно пели дуэт, но были невероятно далеки друг от друга. Мне было жаль эту девушку. Она не хотела подчиниться Мираклю, ей была неприятна мерзкая особа (по-моему, из этой же больницы, диагноз же – налицо!), которую Миракль выдавал за ее мать. Инфантильный Гофман никак не мог удержать Антонию, это ясно. Она пыталась искать защиту у мягкого, доброго Креспеля, но Миракль предусмотрительно вырубил его, вкатив шприцем какую-то дрянь, и Креспель не может ей помочь. Антония умерла почти на руках у Миракля. Женщина в синем рванулась за помощью, но ее остановил все тот же Миракль. Вспоминать об этом – жутко.

Если после «Олимпии» на сцене остается деревянная кукла, то в акте «Джульетта» на сцене остается сама мертвая Антония, укрытая «халатом» Миракля. Особого беспокойства это ни у кого, кроме зрителей, не вызывает (дурдом – он и есть дурдом). Уже Даппертутто волоком оттаскивает тело мертвой девушки подальше, - чтоб не мешала. А на полу валяются «волшебные» очки Коппелиуса, которые Гофман так и не надел. И правда, зачем ему были эти очки? Он же и так ничего больше не видел в истинном свете…

Стелла в «Джульетте» - снова рядом с Гофманом и снова осторожно обнимает его, но он отталкивает ее после каких-то едких слов Никлауса и Даппертутто, словно принимая за куртизанку, желающую заполучить его любовь. Смотрите, как складно у них получается! Никлаус переодевает женщину в синем в Джульетту, а Даппертутто намекает на то, что Гофман снова влюблен, и вот Гофман уже отталкивает Стеллу! Никлаус снова играет с Линдорфом «в четыре руки»! И так успешно…

В других виденных мной постановках Линдорфу принадлежало все, кроме Никлауса-Музы. Стелла тоже была его «вещицей». Здесь же Стелла принадлежит отнюдь не ему, зато Никлаус – заодно с ним.

Спектакль страшен и тем, что всех нормальных людей вокруг себя Гофман начал уничтожать физически. Насколько я поняла эту пантомиму, Гофман тупо держит перед собой нож, когда Шлемиль хочет обнять его, и в результате Шлемиль, идущий отдать Гофману ключ (тот самый ключ Стеллы, а не Джульетты!), – убит.

А потом удалась и дьявольская комбинация Даппертутто с манто Стеллы. Он снимает его со Стеллы (она не противоречит сумасшедшему) и отдает его Джульетте. Джульетта обманывает Гофмана и от нее в его руках остается только белоснежный мех этого манто. Даппертутто ловко уводит Джульетту в сторону, а ни о чем не подозревающая Стелла снова идет к Гофману. Все. Для него она теперь - посмеявшаяся над ним Джульетта. В какой-то момент оркестр смолкает, остаются только голоса Гофмана и Джульетты. Он обнимает Стеллу и в припадке безумия душит ее. Мертвая Стелла падает из его рук.

Теперь он снова обнимет ее неподвижное тело и зашепчет «Кляйнзака»...

[Sasha E. Zhur]

А мне Изабель Верне-Джульетта как раз понравилась! Её большой голос, большая фигура, вульгарноватость и в то же время обречённость...Даже шероховатости вокала! Пусть! Потому что я как раз образ-то и увидел: абсолютно зависимая женщина, "из персонала", как грицца, с судьбой! Как она взаимодействует с Дамом, как смотрит на него. Гоффман для неё почти не существует!

[Кактус]

Дилетант, браво!!! Зачитался и забыл обо всем!
Спасибо большое!

[Роман]

Как-то мне стало грустно из-за того, что я ничего этого в постановке не понял. А ведь так хотел понять! Думал, что долго не решусь посмотреть еще раз, а теперь уже хочется.

Думаю, постановщик понимал, как много ждут любители Сказок от спектакля по Кею. Мне кажется, было бы правильным сначала «вылечить» эту многострадальную оперу, выдав версию, наиболее близкую к Оффенбаху и Барбье. И никакого эпатажа! Никаких сверхидей! Не дай бог! Тем более, ни в коем случае не продолжать уродовать авторский замысел. Но, увы... Постановщик на это смотрел иначе и решил выдвинуть на передний план еще одну шокирующую трактовку.

Увы, Кея в чистом виде нам до сих пор не показали. Более того - оказывается, кто-то еще воспринимает всерьез редакцию Эзера, хотя она безнадежно устарела уже лет 20 назад!

Мне понравился Гофман (насколько мне может понравиться кто-то после Шикова и насколько может понравиться исполнитель в такой концепции этой роли). Мне понравилось, как он пел и как играл свою роль. И «Кляйнзак» у него получился необычный. Мягкий такой. Правда, я не услышала некоторых традиционных высоких нот в романсах, но не похоже, что дело было в недостатке голоса. Возможно, новая редакция… Это уже вопрос к знатокам.

Трудно сказать, но возможно - эти верхушки вообще вставные?

Джульетта с точки зрения пения мне не понравилась. В этом спектакле, мне кажется, при таких Олимпиях-Антониях, с Джульеттой качество исполнения должно было вообще идти только по нарастающей, а оно пошлО вниз и несколько разочаровало.

Мне тоже. Вообще я заметил, что действительно хорошие Джульетты встречаются редко, тем более на видео. Возможно, постановщики считают эту партию менее важной, чем две другие? Хотя Кей в своих статьях убедительно доказывает, что это совсем не так!

Меня очень смутило легкое пальто Спаланцани, которое можно принять, с некоторой натяжкой, и за врачебный халат. Но не думаю, что это был врач. Его поведение, все-таки, не похоже на поведение врача психушки. Слишком зависим, слишком мягок той мягкостью, которая с такими людьми просто опасна. Наверное, он один из пациентов. Не сумасшедший…

Но под конец Линдорф все же обсуждает с ним якобы отсутствующую у него тень...

[дилетант]

А мне Изабель Верне-Джульетта как раз понравилась! Её большой голос, большая фигура, вульгарноватость и в то же время обречённость...Даже шероховатости вокала! Пусть! Потому что я как раз образ-то и увидел: абсолютно зависимая женщина, "из персонала", как грицца, с судьбой!

Я согласна. С судьбой. Да. (Как ни странно, но там такое множество персонажей оказалось "с судьбой", что у меня о многих нарисовались картины судеб даже с вариантами. Я уже устала от вариантов, а они все лезут в голову. Такая постановка. Может, это и держало меня в ней?)

Но зависимой и несколько вульгарной "дама в синем" стала только в "Джульетте", правда? До этого - разумная, интеллигентная и добрая женщина. Если "из персонала", то очень квалифицированного... А в "Джульетте" ее превращение просто убивает подтверждением победы Линдорфа. Я не могу этого понять. Вернее, меня это задевает очень сильно. Я ждала, что она будет той веткой разума, за которую может уцепиться любой ищущий спасения пациент...

Как она взаимодействует с Дамом, как смотрит на него. Гоффман для неё почти не существует!

А как она взаимодействовала со Спаланцани? И как смотрела на него? Вот же что невыносимо! Что Линдорф и это смог разрушить!

[дилетант]

Дилетант, браво!!! Зачитался и забыл обо всем!
Спасибо большое!

Здесь был Кактус! Ура!

[Agnetich]

Присоединяюсь к бурным аплодисментам!
Дилетант, БРАВО!

[Sarastro]

Интересно, что это кино такое? http://www.youtube.c...feature=related Там еще какая-то стрекоза пляшет в другом клипе, и написано, что из Гофмана сделали полубалет. Но должно быть интересно.

[Ninel]

Серьезная такая Олимпия

[Витт]

Заоблачная Олимпия
 Mado_Robin_____Offenbach_____Doll_Song.mp3   3,77МБ   165 Количество загрузок:

[Ninel]

Серьезная такая Олимпия

Она кстати послезавтра улетает поступать в Ляшину хохшуле к Ляшиной преподше Тоже будет петь Олимпию на втупительном.

[Огненный ангел]

Очень неплохо. Французский, правда, я не везде разобрал (чем выше, тем хуже)...
И ещё над чистотой интонации в стаккато (что в середине обоих куплетов) и в отдельных других местах желательно поработать, если ещё не сделано.
А так - вполне на уровне.

[andy]

Заоблачная Олимпия
 Mado_Robin_____Offenbach_____Doll_Song.mp3   3,77МБ   165 Количество загрузок:

прекрасная она - жаль что так внезапно с жизни ушла - а мне и МЕСПЛЕ в "Сказок" нравится

[Sasha E. Zhur]

А что это такое с Робин случилось?

[andy]

А что это такое с Робин случилось?

---------- она ученица знаменитого ИТАЛЯНСКОГО Гамлета //,партньр КАРУЗО и НЕЖДАНОВОЙ - / низвергнатый и нещастный в конце жизни -противник фашисткого режима - маленькая загадка ? КТО ОН? // - РОБЕН в катастроффу погибла, а у нее вечером предстоял спектакль.

[Sasha E. Zhur]

Батистини? А катастрофа автомобильная?

[andy]

Батистини? А катастрофа автомобильная?

нееееет - в личком напишу -

[Роман]

Да, над французским явно еще надо поработать. Явно не получается редуцированное "Е" в конце слов, да и носовые гласные тоже.
И в первом куплете - шансон жантийе, только во втором миньонне.
В остальном неплохо. Немного резковато, но это может быть эффектом сжатия...

[Winnie Pooh]

Серьезная такая Олимпия

неплохая девочка но сыроватая... очень много по соседним нотам... вроде механическая игрушка уж что-что, а по нотам-то должна попадать...