Сообщений в теме: 4322

[Sasha E. Zhur]

В-принципе, это можно было бы и в "что вы слушаете" включить. Но - сюда!
"Альзира", запись моего любимого Луизи с Мещеряковой, Варгасом и Гаванелли.
С одной стороны, запись основательная, тщательно сделанная и аккуратная. Запись, явно претендующая на "первый выбор". Но вот так ли это?
Всё, что касается работы оркестра и дирижёра (и хора, конечно) - вне критики! Это просто хорошо. Здесь запись стоит абсолютно вровень с записью Гарделли, которая звучит эмоциональнее, но музыкально менее интересно.
А вот с солистами - проблема.
Мне не нравится Мещерякова, которая просто сверкала в "Иерусалиме". В "Альзире" её голос плывёт и интонационно она не на высоте. Её манера чем-то напоминает абсолютно (ИМХО) анонимную манеру пения Нетребко. Но у Нетребко есть всё-таки и тембр, и темперамент, а вот Марина Мещерякова звучит в Альзире уже подстёрто.
Есть, есть конечно и красиво спетые места. Но голос Илеаны Котрубас в записи Гарделли непревзойдён.
Варгас удивляет задушенным звуком. Такое ощущение, что партия для него слишком масштабна (!!!). Да. Арайса у Гарделли, который тоже не идеален, звучит гораздо красивее.
Ну, а Брузон и Ротеринг у Гарделли - это вообще какой-то другой полюс. Гаванелли и Станкович всерьёз даже не рассматриваются. Здесь я имею ввиду только голосовые качества, зафиксированные в конкретной записи.
Тем не менее, я рад, что запись с Мещеряковой у меня есть. Этот голос меня когда-то поразил до глубины души. И мне тогда показалось, что Россия дала миру новую Норму. Не на раз-два спектакля, а на поколения!
Сама же "Альзира" , на мой слух, замечательная опера. Гораздо интереснее той же "Джованны".

[Hildegrim Hel]

О, здесь обсуждали Верфеля.

Попробую взбодрить эту старую тему вопросом, знает ли кто, откуда Верфель взял основу для монолога Верди о жертвенных женщинах и француженке Кармен, который он произносит в разговоре с доктором? Взято автором, основано на чём-то или придумано? Если придумано, то очень хорошо резюмирует концепции женских персонажей у Верди.

[Кролик]

не нашел, куда бы это запостить... В общем, Лео Нуччи дурачится Риголеттой в Пекине

[Marcella]

Приколист.

[Медора]

Мне сначала даже страшно стало...

[Azol]

Спасибо!
День удался!!!

[Дискограф]

Ничего не скажешь. Коронная партия. И роль!

[Кролик]

вопрос по Трубадуру
сколько редакций существует?
Ит, Фр в одном экземпляре, или есть еще?
что-то я тут в Зальцбурге порой странноватую музычку слышу

[andy]

знаю только в финал вставное МИЗЕРЕРЕ

жаль был спектакль с ЛУИС Ж.МЕЙ на фр. , но не скачал

[Кролик]

ну, может, просто раскрыли все купюры.
Я ж не спец по купюрам

[andy]

вопросик по ЛЕНЯНО

помню в английкая ОПЕРА читал что ГАЕТАНО ФРАСКИНИ вставлял верхное ФА в ету оперу - сейчас перерыл все , а не могу найти в нет ничего - где стояла ета каденция ,которую альтернативно давал ТЕНОРЕ ДЕЛЬ МАЛЕДИЦИОНЕ как называли ФРАСКИНИ из за драматическоеSLANCIO в ЛЮЧИЯ


а может быть архив ОПЕРА англ. журнал не имеет

[Роман]

Если маледицьоне - вероятно, в дуэтной кабалетте "Т'амай, т'амай куаль анджело".

[dana]

Пока народ смотрит Культуру, напишу пару слов про сегодняшнего "Трубадура".
Итак, «Реквием по мечте». Сразу оговорюсь – поняла я далеко не все. Или мне так показали, что не все понятно. Может быть, постановка действительно сырая.
Идея интересная,и на первый взгляд, достаточно логичная – приходит псих-Феррандо и интригует зрителей рассказом о Графьей истории. (Кстати, здесь он отнюдь не «при Графе» - вполне себе самостоятельный персонаж) На фоне этого достаточно логично выглядит постепенный переход действа в иную временную плоскость. И только потом понимаешь, что все не так просто. По факту, Леонору затягивает в фантазию, в мечту. И я даже не уверена, что мечтала она именно о любви. И тогда Трубадур – вовсе не реальный персонаж. Он – своего рода воплощение мечты. Леонориной – о любви или чем-то большем (Ох, недаром в сцене в замке за весь дуэт она ни разу на него не взглянула – его здесь нет, она просто мечтает. И ее попытки надеть «то» платье в Мизерере – это оттуда же. Не конкретного человека она бежит спасать, она рвется к мечте. И даже, пардон, Графьи попытки ее раздеть – это попытки вернуть девушку в реальный мир, отобрать у нее то, что материально ее связывает с Манрико – старинное платье). Азучену тоже подстерегает мечта. Полупомешанная дама начисто меняется (и даже вокально, парадокс, звучать начинает лучше), начинает выглядеть просто женщиной. И, как штрих – она тоже почти не смотрит на Манрико. Она мечтает. О чем – кто знает. Может быть, о ребенке, которого потеряла в реальной жизни.
С Графом сложнее. Его мечта – Леонора. По сути, он пытается завоевать ее любовь, и вернуть ее в реальность. Он настолько на ней зациклен, что прорывается следом – туда же, куда и она. И… убивает. Не ее, Трубадура. Но, когда погибает Манрико-мечта, Леонора тоже выжить не может. Две женщины, одна убивает свою мечту сама – может быть, сломавшись в реальности и не сумев преодолеть этого. Другая погибает, потому что мечту у нее отнимает Граф. А Граф… не смог, не сумел вернуть себе, в реальный мир ту, которую любит. И в ее мире-мечте он тоже ничего сделать не смог. Увы.

Вокально не понравился никто, кроме Нетребко. (Правда, она иногда прямо завораживала – ну настолько же «в тему» и пение, и игра). Феррандо вроде распелся было, а потом опять пел глухо, как под сурдинку. Мели – ну тенор как тенор. Лемьё как когда – то вроде ничего, а вначале… совсем что-то никак. Доминго.. ну ох, товарищи. Про вокал не буду – не было его там.

Сообщение отредактировал dana: 16 августа 2014 - 05:13

[Кактус]

В общем, два слова. Или чуть больше.

Постановка интересная. Хотя ИМХО местами недоделанная, то есть куча мелких неувязок. Общая идея - очень любопытная, точно Дана подметила - "реквием по мечте". По мечте Леоноры, в первую очередь, по мечте (или желанию) Графа ее оттуда выдернуть и по какой-то своей мечте Азучены (о потерянном ребенке? о чем-то еще?). Манрико - гений места, несуществующий двигатель сюжета. Ведь только ли о нем мечтает Леонора? Он ведь скорее символ другой, иной жизни. Из которой ее так грубо, насильно тащат. Убили мечту - убили девушку. Будь тут сильный Граф - постановка заиграла бы по-другому, как противостояние мечты и реальной жизни. Ну а пока - что вышло, то вышло. Химией не пахло нигде ни у кого.

Про игру.
Откровенно удивила Нетребко - "она еще и размовляэ" она еще и играет. Причем, как мне кажется, ровно то, что от нее хотел режиссер. Умница.
Если Доминго думает, что бегание по сцене, заламывание рук и прижимание кулачка к груди придает Графу значительности и веса - жалко. Ну так и вышло - жалкий Граф. Момент, когда он пристает с Леоноре - старый сатир щупает девушку. Эротика, говорите?
Лемье - странно. Пока была экскурсоводшей - был какой-то комикс, приоделась в цыганку - появилось что-то интересное. Неплохо, однако. Хотя и не шедевр.
Мальчик Мели славный, с партией Мечты справился. Юный, симпатичный, правильный - как раз мечта. Драматических талантов ей не требуется, а для идеи - вполне хватило.
Дивно играл Феррандо, особенно в начале! Ненормальный итальянский гид.

И про пение.
Феррандо не очень. То есть он в начале как-то распелся, но ненадолго. Голос глухой.
Нетребко поначалу немного небрежно, колоратурки пропевала, на серединке плавала. Но потом распелась, а в финале было уже ух не оторвать.
Доминго - ну местами это было не пение, а мелодекламация. Ну что... поет же Ренато Брузон, если поет. Но если ЭТО преподносится как пожелание молодым баритонам убиться ядовитым топором - то уже даже не смешно, ибо. С партий не справился совсем. Задыхался, мотало его из стороны в сторону, при таких "респираторных проблемах" петь не стоило ни сегодня, ни премьеру.
Мели - ну вот скверненько. Серенько. То есть не сказать, чтобы прям плохо-плохо, но и хорошего было маловато. Не бесил, но и не радовал. Блеска не было совсем.
Лемье - поначалу прям плохо, а потом местами так очень даже ничего.

Итог: стоит смотреть ради постановки и слушать ради Нетребко.

[Miss Pitkin]

а может быть архив ОПЕРА англ. журнал не имеет

Andy, если это тот журнал, о котором Вы говорите, то архив здесь:
http://opera.archive.netcopy.co.uk/
Появился относительно недавно. Точнее, я его обнаружила относительно недавно...

[andy]

а может быть архив ОПЕРА англ. журнал не имеет

Andy, если это тот журнал, о котором Вы говорите, то архив здесь:
http://opera.archive.netcopy.co.uk/
Появился относительно недавно. Точнее, я его обнаружила относительно недавно...

сейчас надо мне найти РЕВЮ о ФРАСКИНИ и его верхное ФА

[Роман]

Вот и я посмотрел этого Троватора. Честно скажу - постановку не понял. То есть сперва-то мне казалось, что все понятно: история про романтичную музейную смотрительницу, нафантазировавшую себе рыцаря на белом коне троватора с лютней, как на картинке, про волочащегося за ней престарелого ночного сторожа и про фанатичную искусствоведьму-экскурсоводшу, теряющую связь с реальностью на почве любви к искусству. Но дальше я запутался: то ли все это снится Леоноре (на что намекает ее пробуждение в четвертом действии), то ли это опять ролевые игры, как в недавней черняковщине (на что, в свою очередь, намекает массовое переодевание хористов в "ор ко дади"). И в финале музейно-современный слой никак не проявился, ружье не выстрелило...
Теперь о главном. Исполнение абсолютно буквоедское, со всеми повторами и даже вариациями (хотя был один момент, когда даже меня наличие повтора не слишком обрадовало ). Кое-где еще были добавлены небольшие каденции - перед повторами и не только.
Теперь про исполнение. Очень понравились девушки, причем самое удивительное, что обе! То есть на Лемьё я рассчитывал с самого начала, а вот от Нетребки ничего не ожидал, тем более что не так давно слышал ее Леонору живьем, и восторга она не вызвала. Лемьё потрясла своей харизмой и артистизмом, в том числе и в канцоне, которую все ругают. Ну да, непривычно, что ее поют с таким восторженно-счастливым видом, но тут уже вопросы к режиссеру, певица явно выполняла его указания. Дальше все было уже более традиционно.
Нетребка, конечно, не показала должной легкости в "Ди таль амор", а в "Д'амор сулль але розее" у нее случилось небольшое несмыкание, но в остальном было просто здорово! Особенно амор ин терра с повтором и вариациями! Пожалуй, впервые в жизни Нетребка понравилась мне настолько.
Из мужчин меньше всего вопросов (вернее, никаких) к Дзанеллато. Я мало понимаю в басах, знатокам виднее, но ничего плохого о нем сказать не могу.
Мели в целом понравился, но харизмы ему явно не хватало, на фоне девушек это было особенно заметно. Лучше всего лирическая ария, а вот кабалетта уже не очень. Мелкие нотки он пытался пропевать, но как-то выборочно, через раз. Дошники (или что это было) совсем проходные, в том числе и второй. Но перед ним пытался петь с хором, хотя часть текста все-таки зажал.
Ну, на этом хватит.
Ходить бывает склизко
По камешкам иным,
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.
(А. К. Толстой)

[mtwin]

Рома, спасибо за рецензию и за мастеркласс по дипломатии!
(во всяком случае, для меня очень полезный... )

[Роман]

Рад стараться!

[Sasha E. Zhur]

Ром, мы спелись: Лемье мне напомнила МХ с ее французистой харизмой!

[Роман]

Ром, мы спелись: Лемье мне напомнила МХ с ее французистой харизмой!

Вот точно! Кстати, я заранее чего-то подобного ожидал, особенно на фоне всеобщего негатива в ее адрес (там-то тоже нас, любителей, не так много ).

[opera19962010]

Ром, мы спелись: Лемье мне напомнила МХ с ее французистой харизмой!

Вот точно! Кстати, я заранее чего-то подобного ожидал, особенно на фоне всеобщего негатива в ее адрес (там-то тоже нас, любителей, не так много ).

Ну я вообще куда-то выпал.
Нет, Вы мне объясните, может, я глухой.
Как может Лемьё в данной конкретной партии (да и, думаю, вообще) хоть чем-то напомнить изысканнейшую, харизматичную и феноменальную МХ, которая чудесно пела очень многое, начиная от россиниевских опер-сериа и заканчивая Эболи????! (Азучену МХ, правда, не слышал еще).

Сообщение отредактировал opera19962010: 28 августа 2014 - 23:09

[Роман]

Вот как раз изысканностью и огромной харизмой и напоминает.

[Кролик]

Ходнев вот как-то тоже не пришел в восторг от Лемье
http://www.kommersant.ru/doc/2553017
И постебался несколько над постановкой.

Музей с партитурами
"Трубадур" на фестивале в Зальцбурге

Самой громкой и кассовой премьерой Зальцбургского фестиваля в этом году стал "Трубадур" Джузеппе Верди — популярная опера, которая, однако, прежде ставилась в Зальцбурге один-единственный раз, более полувека назад. Билеты раскупали тем более бойко, что в спектакле пели Анна Нетребко и Пласидо Доминго, а ставил его Алвис Херманис, которого именно Зальцбургский фестиваль превратил в модного оперного режиссера. Странная и во многих отношениях отдающая компромиссом постановка, на взгляд СЕРГЕЯ ХОДНЕВА, все-таки оказалась успехом.


В досужих спорах о том, можно или нельзя режиссерам переносить действие классических опер в современность, рано или поздно всплывает аргумент понятности. Формулируют его обычно в том смысле, что современному человеку будет легче проникнуться обаянием того или иного оперного шедевра, если убрать всякую историческую или литературную дистанцию и разыграть драматургический конфликт в других условиях — тех, что будут заведомо понятны и близки и для зрителя, и, разумеется, для постановщика.

Если подходить к спектаклю Алвиса Херманиса с этой меркой, запутаешься еще сильнее, чем оставшись наедине с оригинальным либретто "Трубадура", которое считается эталоном непонятности и фабульной усложненности (хотя если даже не брать вагнеровское "Кольцо", то "Роберт-дьявол" или "Африканка" Мейербера в этом отношении легко дадут "Трубадуру" сто очков вперед). Во-первых, это и перенос, но как бы и не совсем перенос. Во-вторых, и в пресловутом переносе режиссер меняет один туманный контекст (Испания XV века) на другой, который ему, очевидно, понятен не более.

На сцене Большого фестивального зала Херманис выстроил некий музей-колосс с пестрой коллекцией живописных шедевров XV-XVI веков. Феррандо, начальник стражи графа ди Луны,— гид, который вводит экскурсантов в курс отношений семьи ди Луна с цыганской колдуньей, тыкая указкой в портреты Рафаэля и Бронзино. И Азучена тоже экскурсовод. А Леонора — смотрительница, мистически влюбленная в музыканта со старинного холста. А граф ди Луна — ночной сторож, влюбленный, значит, в смотрительницу. И вот, как только наступает ночь, в музее начинается невесть что такое: музыкант сходит с холста, смотрительница, сторож и все остальные переодеваются во что-то условно ренессансное и красное, да еще появляется толпа, наряженная цыганами,— ну и далее примерно в таком же духе, вполне близко к тексту вплоть до трагического финала. Он, правда, проходит в несколько другой обстановке: музей закрывают (на реставрацию?), полотна снимают со стен, и только их "призраки" с помощью видеопроекции проступают на оставленных ими пыльных прямоугольниках.

Алвис Херманис немало говорил о том, как его зачаровывают музейные смотрители и их работа: дескать, какие только чудеса, наверное, творятся в головах у этих людей, проводящих время в окружении всех этих чудесных старинных картин. Обсуждать вопрос о том, в какой степени ночные битвы смотрителей и экскурсоводов под присмотром возрожденческих мадонн реалистичная и психологически убедительная ситуация, всерьез затруднительно: понятно, что как-то не совсем. Занятнее, что постановщик, видимо, задумывал вежливый панегирик классической музейной культуре, но при этом вольно или невольно отобразил наивные совсем уж до нелепости представления о музейной жизни: висит старая живопись, сидят смотрительницы, экскурсии ходят. Ну и сторожа еще ночью прохаживаются, наверное. Вот и все. Чем им там еще заняться, бедолагам, как не ролевыми играми.

С одной стороны, прописать оперу в музее старого искусства не самая убедительная реплика в пользу ее актуальности и остроты. С другой — режиссер и себя ставит под удар. Проще всего сказать, что вся эта история с музеем — и так-то натянутая — только несмелый компромисс, позолота на пилюле, претенциозная упаковка: обеспечив ее, можно отпустить поводья и позволить основному действию предстать в виде вполне заурядной костюмной драмы.

Впрочем, драма-то как раз получилась незаурядной. Пусть кастинг составлялся явно очертя голову, с расчетом на гипноз громких имен, но именно в таком спектакле он оборачивался по-своему здравым балансом. Игру Анны Нетребко сравнивать с ее давнишними зальцбургскими Донной Анной и Виолеттой с каждым годом все мучительнее, это правда, но зато вокально ее Леонора — настолько старательно, без тени упования на авось и притом с солидными возможностями выделанная партия, что отказать певице в ее теперешних претензиях на репертуар lirico spinto трудно. Даже, пожалуй, труднее, чем десять лет назад оспаривать ее колоратурных героинь. Пласидо Доминго — другая история, здесь вопросы как раз к вокалу. Потому что голос у певца, даже если забыть про вежливость и почтение к сединам, действительно крупный и объемный и возрастной патины на удивление немного — только, конечно, это ни капельки не баритон, для которого написана партия графа ди Луны.

Однако феноменальное умение, едва выйдя на сцену, собственной персоной придавать смысл и центр любому действию,— оно-то никуда не делось. И это не просто извиняющееся "но зато...". Молодой итальянец Франческо Мели, певший Манрико, вроде бы и достаточно хорош красивым свежим тембром и адекватной манерой, чтобы не только запомнить его имя, но даже и авансом назвать его перспективной теноровой звездой. Но оперное представление, к счастью или к несчастью,— это все-таки спектакль, и тут уж ничего не поделаешь с тем, что общение Леоноры с трубадуром Манрико выглядело именно что вялой вампукой, а вот даже несколько более престарелый, чем нужно, граф ди Луна сделал из своего диалога с Леонорой в четвертом акте самую состоятельную любовную сцену во всем спектакле.

Трудно представить себе Пласидо Доминго, подыгрывающего Алвису Херманису, но вот дирижер Даниэле Гатти явно действовал в безукоризненном согласии с режиссером — впрочем, никакого ущерба для партитуры уж точно не последовало. Если где и обнаруживалось действительно слабое звено этого спектакля, то в безобразно зыбком вокале и плакатной игре меццо-сопрано Мари-Николь Лемье (Азучена).

Всякая костюмная постановка рискует показаться комичной; в случае "Трубадура" Херманиса, глядя на цыганский табор в музейных стенах, вроде бы и ждешь, что эта опасная грань вот-вот нарушится, но этого так и не происходит. Отчасти благодаря сценографии — десятиметровые панели, все время затейливо сходящиеся и расходящиеся, образуя мнимые музейные залы, попросту слишком монументальны для комизма. Отчасти благодаря тому, что, давая звездам поблажку в жестах и мелких подробностях, режиссер при этом внятно контролирует все базовое — изящную геометрию, баланс цвета и масс, рисунок мизансцен, да еще и про иконологию старается не забывать. Так что один минус (диковинность исходного либретто), помноженный на другой (не менее диковинная фантазия о музейной жизни), все-таки дает в результате плюс.

[dana]

И в финале музейно-современный слой никак не проявился, ружье не выстрелило...

А не факт. Как вариант - Ди Луна не смог Леонору "вытащить" в реальный мир. Вернуть, так сказать. А вот тут, может быть, интересно бы было увидеть Руциньского. Думается, с сильным Графом и дуэт, и финал мог бы выглядеть совсем по-другому.